В 1938 году Александр Введенский написал пьесу «Елка у Ивановых». О чем эта пьеса? О том, как в 1890-х годах семья Ивановых в России готовится к встрече Нового года. Но на самом деле в ней рассказывается о том, как встречали Новый год в СССР 1930-х годов. Объясняет Федор Гиренок.
Кажется естественным, что сначала были вещи, а потом пришли люди и придумали для них слова. Зачем нам слова? Затем, чтобы они представляли вещи, знакомили с ними, обозначали их. Проблема состоит в том, что слова — тоже вещи. Но они убедили нас в том, что все вещи, словно немые, сами о себе ничего сказать не могут. А слова могут. Но почему они — вещи — доверяют словам говорить о себе, неясно. Никто этот договор между словами и вещами не видел.
Двести лет назад 4 декабря (по старому стилю) 1822 года в Орловской губернии родился Николай Яковлевич Данилевский. Кто он? Генерал? Да. Учёный? Биолог? Да. Но прежде всего он автор книги “Россия и Европа”. Эта книга — основа основ всей русской философии. Не прочитать её, будучи русским, невозможно.
«В человеке важен не его animalitas, а его hallucinatas. Последнее обстоятельство меняет не только антропологию человека, но и его онтологию, ибо в мире, в котором живет человек, всегда есть такая сторона, которая существует посредством превращения бытия из нереального предиката в реальный».
Искусство давно вызывает ту же скуку, что и семья, любовь же лишь пугает — такова была жизнь героя Чехова, 62-летнего врача Николая Степановича. А что он может делать, кроме как ждать своей смерти? Размышляет Федор Гиренок.
Современная философия приучила нас к мысли о том, что мы живем в мире, в котором всегда можно сказать, что с нами будет завтра, если мы знаем, что с нами происходит сегодня. При этом предполагается, что чем больше в мире знания, тем больше в нем устойчивости. Федор Гиренок считает иначе: небольшое количество знаний порождает небольшие ошибки, а чрезмерное обилие знаний порождает неустранимые ошибки.
Чем отличается картина с башмаками от самих башмаков? И чем вообще картина отличается от других вещей? Федор Гиренок — о том, почему у Хайдеггера не получилось найти ответа на этот вопрос.
Новый социализм реализует идею служения
Искусство изображает вещи или дает материальное воплощение видимостям, галлюцинациям. Гегель считал, что верно первое и искусство должно подтверждаться наукой. А вот Бальзак написал рассказ «Неведомый шедевр», в котором мыслил совершенно иначе. Федор Гиренок — о художниках, создающих мост из галлюцинаций в материальность, и картинах Поля Сезанна.
Речь — это непрерывно возобновляемая попытка придать смысл бессмысленному. Она обращена к другому и состоит из двух частей: из говорения и слушания. Он говорит, я слушаю. Я говорю, он слушает. Говорение задается звуками. Слушание задается тишиной молчания. Речь — это звуки, которые приняты тишиной молчания. Речь без молчания слушающего — это гул. Молчание без вслушивания в говорящего — это глухота. Всякая речь пульсирует между гулом и глухотой. Вот эта пульсация и заставляет нас поставить вопрос о другом. Какое отношение имеет эта пульсация к мысли? Никакого, ибо мыслить — значит воображать, а не метаться между гулом и глухотой.
Нам нужно понять, куда мы идём: по пути имперского сознания, либо по пути национального сознания
Европейская философия научила нас мыслить мир как сущее. О чем бы мы ни говорили, мы вынуждены будем говорить о том, что есть. Наш язык становится при этом языком истины, ибо истина относится к тому, что есть, и не относится к тому, чего нет. Так возникла философия, которая называет себя онтологией. Но что делать, когда мы встречаемся с тем, чего нет, но что может быть нам дано посредством нашей веры в само его существование, например, с добром или с призраками? Разбирается Федор Гиренок.
