«Настоящая кровь» — это сериал, основанный на романах американской писательницы Шарлин Харрис «Вампирские тайны». Его премьера состоялась в 2008 году. Я оставлю без внимания цели, задачи и пр., ибо понятно, что цель сериала — это привлечь внимание аудитории, чтобы заставить ее вступить в дискуссию о вампирах, и одновременно прорекламировать напиток «Настоящая кровь». Меня интересует мысль сериала. Вернее, какая мысль должна была появиться у человека после просмотра сериала и сопутствующей ему трансмедийной обработки — писем по почте, форумов в блогах, рассылки образцов «Настоящей крови» для пробы и т. д.

Мысль сериала такова. Есть кровопийцы. Пить кровь у человека — значит забирать у него жизнь. Кто это делает? Упырь, вурдалак, оживший мертвец. Откуда они берутся? Ими становятся самоубийцы, преступники, жертвы насильственной смерти. Так образуется аффективный поток образов и галлюцинаций в нашем сознании. Что делает сериал? Он пытается изменить галлюценоз нашего сознания. Каким образом? Следуя философии als ob Канта, утопическим идеям Фурье и этике делезианской онтологии.

Вампир пьет кровь. Это его естественное право. Он не может быть ни лучше, ни хуже своего естества. Не надо пытаться делать из него человека, который пьет лимонад.

Трансмедийный продукт создает параллельную реальность, в которой вурдалак не возбуждает классовую ненависть, не испытывает вражду к меньшинствам, к религиозным организациям.

Наоборот, трансмедийный продукт стирает у всех нас ненависть к кровопийцам, убеждает нас в недопонимании природы монстров, ведь они ничего плохого не делают. Их нужно просто правильно встроить в социальный алгоритм.

Теперь посмотрим, что происходит в русской сказке.

В сказке «Курочка Ряба» никто никого не встраивает в социальный организм. И вообще речь в ней идет не об устройстве общества, а об устройстве человека.

О чем сказка? Бежала мышка, хвостиком тряхнула, яйцо упало и разбилось. Вот и всё событие. Что в событии? Природные явления. То есть цепочка причин и действий. Как к ним нужно относиться? Нужно, говорит Спиноза, не плакать, не смеяться, а понимать. У сказки мы находим другую философию. Ее герои плачут и не понимают. Природа причиняет, а человек желает. Что значит желать? Это значит взрывать галлюцинации, то есть неудержимо стремиться к желаемому и тем самым открывать шлюзы, давать ток желаниям. Желания сами по себе не существуют. Они могут быть встроены в цепочку причин и действий биоценоза, в котором всегда кто-то кого-то клюет, а могут быть встроены в телеологию галлюценоза, в котором у страха глаза велики и мир истолковывается, исходя из аффекта. Только в галлюценозе возможны пустые желания, ибо пустые желания — это желания невозможного, когда из ничто ты хочешь сделать что-то, а бывшее ты пытаешься превратить в то, что не было. Порядок природы ничего не меняет в наших грезах, а галлюцинации человека не имеют никакого отношения к порядку вещей. Между натурой и галлюценозом нет ничего общего. Чувственные вещи не определяют существование сверхчувственных вещей.

Что дает человеку его изначальная принадлежность к галлюценозу? Она дает ему каузальные действия не через причину, а через галлюцинацию, то есть дает свободу.

И это свободное действие не обязательно будет моральным действием. В действиях героев сказки «Курочка Ряба» нет никакой морали. А что есть? Есть чувство удовольствия и неудовольствия. Это чувство связано с током аффектов. Где нет желания, там нет и чувства. Действия через свободу — это, конечно, произвол. В обществе нет свободы, в культуре тоже нет свободы, ибо культура — это традиция. Действие через свободу есть конечная цель и вяжущая связь всех аффектов в галлюценозе. Только в нем возможны пустые желания и реакции человека на отсутствие, а не на присутствие. В нем можно в нетерпеливом ожидании желаемого уничтожать время, сокращая его. И, напротив, только в нем можно тянуть время и даже останавливать его.

Каждый, говорит Делез, может упорствовать в своем существовании. И злодей здесь не исключение. Пусть, советует Кант, он только сделает вид, что не пьет кровь, оставаясь кровопийцей, ведь между тем, кто не пьет кровь, и тем, кто делает вид, что он ее не пьет, нет никакой разницы. В худшем случае, предлагает Фурье, мы его пошлем работать на мясокомбинат, где он будет пить кровь животных и делать сосиски.

Сериал поступает проще. Он предлагает создать синтетическую кровь, как когда-то ее создавали в институтах Пущино. Пусть вурдалаки ее пьют. Кому они мешают? Никому. Наоборот, мы, как гуманисты, сделаем так, чтобы у упырей была полноценная социальная жизнь. Синтетическая кровь избавит вампира от необходимости пить человеческую кровь. Он не виноват, что он ее пьет. У него такая природа. Он имеет право на человеческую кровь, а мы ему подарим химический аналог, и он пойдет работать, женится, будет платить налоги и рожать детей.

Суть человека, говорит нам сказка, не в рассудке, не в логике, не в приспособлении к совместному общежитию с другими людьми, а в эмоциях, в пустых желаниях, в токе аффектов. Воздействие на себя восполняет пустоту желаний. Чем? Галлюцинаторными действиями, действиями, для которых нет никакой видимой причины. Осознать себя как причину реальности объектов галлюцинаций — значит расширять реальность и в этом расширении от нее не зависеть. Все люди принадлежат галлюценозу. Все причастны сознанию, но не у всех оно есть и не всем оно нужно. Кому оно нужно? Тому, кто живет в расширениях реальности. Кому оно не нужно? Тому, кто совпадает с собой в социуме и позитивно говорит: я — это моя профессия. Первым нужно сознание, вторым — социальный интеллект.

Сознание нужно не тому, кто говорит. Говорить можно и без сознания. Сознание нужно не тому, кто живет в обществе. Жить в обществе можно и без сознания. Оно нужно тому, кто грезит и, следовательно, нуждается в свободе от притязаний вещей, от причинных отношений.

Цвет, звук, запахи — все эти перцепции встроены в цепочку причинных отношений, в них нет никакой феноменальности. Галлюценоз изымает эти перцепции из причинных отношений и подчиняет их причинности действия через свободу.

Всякое событие бессмысленно. Придать ему смысл — значит лишить его состава событийности. Что в событии «разбившегося яйца» увидели старик со старухой? Что нет причин для добра и здесь, рядом с ними, ждать его не стоит. Для зла всегда есть причины. Оно будет, даже если ничего не делать. Вот ворота покосились. Почему? Верх избы зашатался. Отчего? Печь запылала. И это неспроста. Старик заплакал, старуха зарыдала. Почему они плачут и рыдают? Потому что их чувство неудовольствия придает какой-то смысл бессмысленному. Кто их утешит? Сказка. В чем заключается мысль сторителлинга русской сказки?

Сказка говорит, что у каждого из нас есть своя мышка с хвостиком, то есть судьба. И еще она говорит, что у каждого из нас есть сознание. И это сознание узнается по неожиданному «вдруг». Любая случайность может стать истоком аффективного движения в сенсориуме, обеспечивающим отношение человека к самому себе. Что это за сенсориум? В основе его лежит чувство самого себя. Когда оно возникает? Когда мы поем очаровывающие нас песни. Что ближе всего к нам? Наши грезы. Сначала мы грезим, а потом желаем, чувствуем и говорим. Грезы не видно, а поступки видно. Между событием «яйцо разбилось» и событием «верх на избе зашатался» огромная дистанция. Всех причин природы не хватит, чтобы объяснить, почему яйцо разбилось, ворота в ответ покосились и верх избы зашатался, а старик со старухой зарыдали. Сказка заполняет этот разрыв технологией сторителлинга.

В этой сказке рассказчики непременно становятся участниками события, и пока сказка рассказывается, эти события длятся. Почему, узнав о том, что яйцо разбилось, внучка с горя удавилась? Потому что такова сила аффективного, беспричинного действия человека на самого себя во времени. Идет просвирня мимо и спрашивает, что случилось? Ей рассказывают историю, и вот уже женщина, выпекающая просфорки, становится новым героем истории. Она все свои просфорки побросала. Почему побросала? Нет ответа. Вернее, потому, что яйцо разбилось. И теперь не будет так, как было. Дьяк перебил колокола, поп разорвал книги, девицы поломали коромысла. В каких случаях это бывает? Когда смысла нет.

О чем говорит сказка? О том, что без смысла жизни нет. А что такое смысл? Это соединение реального и воображаемого, живого и неживого. Яйцо — это символ этого соединения.

К чему обращается сторителлинг американского сериала? К логике, к интеллекту. К чему обращается сторителлинг сказки? К чуду сознания. Что знает сказка? Она знает, как устроен человек. У него будет либо так, как есть, либо хуже. Что знает сериал? Он знает, как нужно устроить общество.