Трамп как трудная проблема западного сознания
Фёдор Гиренок
В ноябре 2016 года в Америке избрали нового президента. Это избрание потрясло основы всего западного мышления. Почему?
Чтобы ответить на этот вопрос, сначала обратимся к высказываниям западных интеллектуалов.
Бадью: ужас глубокой ночи
Глубокой ночью Бадью узнал, что на выборах Америки победил Трамп. Ужас обуял Бадью. Трамп – это не Клинтон. Чем Трамп не нравится Бадью? Во-первых, Трамп, по его мнению, говорит примитивные, устаревшие вещи. Он говорит: «с Рождеством Христовым!». А это неприлично. Клинтон этого не скажет. Это шаг во тьму Средних веков. Религия же осталась в прошлом, и сегодня она, на взгляд Бадью, может существовать только как пережиток. Бадью не хочет вместе с Трампом идти в новое Средневековье. Все интеллектуалы мира должны, на его взгляд, вступить сегодня в борьбу с пережитками. Что значит вступить с ними в борьбу? Это значит, во-первых, забыть Трампа и, во-вторых, изменить язык. Изменить так, чтобы Трамп стал невозможен. Например, нужно говорить не «спасибо» («спаси Бог»), а, допустим, «благодарю». Трамп не интеллектуал. Он не вступил в борьбу с языком. Он не стал молчать о том, о чём не следует говорить. Напротив, он заговорил о том, о чём невозможно стало молчать. Он говорит о том, что почувствовали люди, но не нашли языка для выражения своих чувств. Поэтому Трамп примитивен. Он хуже, чем октябрьский переворот в России в 1917 году.
Во-вторых, Трамп играет в демократию. Но он не демократ. И Гитлер играл в демократию, но он тоже не демократ. А Клинтон демократ, то есть она говорит то, что принято говорить. Клинтон пообещала спекулятивному капиталу ещё большие возможности для спекуляции. Интеллигенция Америки проголосовала за Клинтон. Но Бадью забыл сказать, что настоящие марксисты интеллигенцию называли проституткой.
Трамп пообещал народу новые рабочие места, народ за него и проголосовал. Но проголосовали за него почему-то не все. За Трампа проголосовали белые граждане Америки. И не проголосовали цветные граждане Америки. Вот этот факт и беспокоит Бадью. В нём он видит угрозу левой идее и возможности реванша для правой. Носитель демократии сегодня – гомосексуалист. Белый рабочий, осознавший, что он белый, считается сегодня носителем протофашистской идеологии. Клинтон заявила о глобальной перестройке мира и проиграла, хотя её поддержала вся интеллектуальная элита США и Европы и, конечно, её поддержали все меньшинства. Трамп не космополит, но за ним большинство. Он не хочет переделывать мир по образу Америки. А это уже само по себе меняет весь порядок в мире. И Бадью это не нравится.
В-третьих, Трамп расист. Он чёрного называет чёрным, белого называет белым. Он не хочет говорить о человеке вообще. Он хочет ограничить въезд в США мусульманам и мексиканцам. Его взгляды – это, по мнению Бадью, взгляды варвара, а не образованного человека. Он говорит о том, о чём говорят его чувства. Интеллигентный человек не скажет, глядя на снующих арабов в Париже: «понаехали тут». Он скажет: «мультикультурализм плодотворнее монокультурной Франции». Поэтому, хотя и Трамп, и Клинтон, олицетворяют капиталистическую перспективу мира, предпочтительнее всё-таки для Бадью Клинтон. Она для Бадью понятна, а Трамп ему не понятен.
В-четвёртых, Трамп не социалист, не левый, и уже поэтому неприятен. В ХХ веке Европа решительно полевела. Она выдвинула два проекта разрешения своих проблем – социалистический и фашистский. И хотя оба проекта не состоялись, правым теперь тоже приходится быть с налётом левизны. Сегодня правый – это левый, который левее левых.
Но Бадью близок прямой интернациональный проект, а Трампу, кажется, близок национальный проект. Трамп для Бадью – символ исчезновения политики, потому что политика ведёт, на взгляд Бадью, за пределы частной собственности, равно как за пределы оппозиции ручного и умственного труда, за пределы отживших понятий вроде «нация», «этносы», «религия», «классы».
В-пятых, Трамп, видимо, не совсем верно понимает идею равенства. Трамп, скорее всего, согласен с тезисом о том, что равным равное и неравным неравное. Тогда как Бадью говорит так: другой равен мне, я равен другому, неравенство противно природе человека.
Что же предлагает Бадью? Он предлагает Трампу научиться мыслить не в пределах аффекта, как он это привык делать, а за его пределами. Аффект – тёмное понятие, иррациональное. Разум беспристрастен. Трамп как Троцкий, ему безразличен язык разума, ему не нужна истина сама по себе, ему нужны идеи, за которыми пойдут определённые люди. Ему нужны не ценности, а сделки. Для Трампа исторический процесс не является логически ясным. Бадью хочет вернуть истории логику. Язык должен объяснять, а не создавать, как у Трампа, аффекты, ибо язык аффектов учреждает ложное, хотя и действенное единство.
В чём состоит философский концепт самого Бадью? Этот концепт прост, как школьная линейка. Бадью рассуждает примерно так. История линейна. Все страны проходят одни и те же стадии. Как хорошо было жить и думать в начале ХХ века. Тогда были два полюса и две стратегии. Люди жили при капитализме и мечтали о социализме, то есть ставили под вопрос отношения собственности. И это время было временем политики. Затем появился Советский Союз. Жить стало веселее. Капитализм ограничивал социализм, социализм ограничивал капитализм. Остальной мир был между ними. Люди могли сравнивать, оценивать и выбирать. И это были лучшие времена для Запада. Но потом Советский Союз исчез. Остался один капитализм, а когда он остался один, горизонт сузился. Изменилась оптика восприятия капитализма. Стало очевидным чудовищное неравенство, существующее уже не в Африке, а в Европе и Америке. Шестьдесят человек владеют тем же капиталом, что половина населения земли. Это прямая причина для социальной революции. Из каких-то социальных щелей золотого миллиарда выползли люди без денег, без работы, без идеалов, без ориентиров. Они оказались на обочине глобального капитализма. Но у них ещё не возникло классовое самосознание. Сцеплением социальных сил большие массы людей стали склоняться к выбору, казалось бы, уже отжившего фашистского проекта выхода из кризиса. В основе этого проекта лежит философия неравенства, которая, тем не менее, явно направлена против финансового капитала. Поэтому Бадью решил срочно реанимировать социалистический проект для западного мира. Призрак социализма теперь бродит по Америке. Самая подходящая для революции фигура – это, по мнению Бадью, Сандерс. Вся интеллигенция мира должна объединиться вокруг этой фигуры, которая поведёт человечество за пределы собственности, труда, классов, наций и религий.
Фукуяма: разочарование в идее конца истории
Трамп победил, и Фукуяма тут же решил отказаться от идеи о конце истории. США для него теперь не венец истории, а несостоявшееся государство. И дело, как говорит Фукуяма, не в Трампе. Трамп – всего лишь симптом перехода к новому мировому порядку. Каким будет этот порядок, никто не знает. Сам по себе Трамп является для Фукуямы изгоем, маргиналом, шутом. Но шут стал президентом, и с этим нужно считаться. Что значит быть шутом в политике? Это значит быть тем, кто говорит правду. А что такое правда в эпоху постправды? Ведь всё в мире относительно и множественно. Считать ли правдой то, что говорят все? Или правда – это то, что говорит интеллигенция? Или, может быть, правда – это то, что мы чувствуем, но боимся сказать?
Правда – это не истина. Истина принадлежит вещам. Она нуждается в фактах и объективности. Правда принадлежит людям. Она не нуждается в объективных обстоятельствах и фактах. Она нуждается в работе субъективности, в концепциях и ценностях, в аффектах и вере в Бога. После смерти Бога свобода стала пониматься на Западе как гарантирование прав меньшинств. Но свобода – это не гарантированные права ЛГБТ, а свобода произвола большинства.
Фукуяма разочарован в метаморфозах интернета. Интернет вначале понимался как освобождение демократии, а социальные сети –как способ мобилизации масс, не контролируемый государством. С одной стороны, благодаря сети умножились источники информации. И стало принято считать, что все источники информации равны. Но с другой стороны, сеть оказалась переполненной неправдивой информацией, сомнительными фактами. И Фукуяма решил отдать преимущество институциональным источникам информации. То есть не все источники равны. Все лгут. Везде тролли и боты. Но Трамп, говорит Фукуяма, лжёт по-особенному. Например, он говорит, что «Обама не родился в США». Но ведь Обама показал свидетельство о рождении. А Трампу этого мало. Он всё равно продолжает лгать. Что это значит? Фукуяма говорит, что это указывает на недоверие по отношению к социальным институтам. Нельзя, рассуждает Фукуяма, не верить Госдепу, ЦРУ, нельзя не верить минюсту. Ведь основа демократии – в вере в беспристрастие социальных институтов. Если нет этой веры, то начинается партизанская война в политике. Трамп не верит в объективность институтов Америки. Тем самым он, согласно Фукуяме, ведёт Америку в тупик «всеобщего недоверия». А это значит, что в Америке возможна гражданская война.
Победа Трампа уже сама по себе нанесла, согласно Фукуяме, смертельный удар по философии глобализма. Глобализм оказался не очень прочной концепцией. Это не пластина из титана. Это всего лишь определённый язык, набор фраз, жаргон, на котором привыкла говорить западная элита. И вот теперь либо эта элита заговорит на языке Трампа, либо Трамп заговорит на её языке. Одно из двух.
Глобализм – всего лишь идеология, которая, как и любая другая, основана на лжи и демагогии. Ведь на чём основан мультикультурализм в Европе? На самообмане. Вернее, на толерантности. Например, немцы уже давно лгут самим себе о прогрессивной роли совместного общежития немцев и турок, немцев и евреев, людей разной веры, культуры, разных языков и обычаев. Никто не ждал Брекзита, но он случился. Великобритания выбрала нацию, а не союз народов Европы. Никто не думал, что выберут Трампа. Выбрали Трампа. Никто не ожидал, что мультикультурализм в Европе рухнет. Он рухнул под давлением потоков иммигрантов. Все эти события, согласно Фукуяме, одного порядка. Во всех них даёт о себе знать национализм и, соответственно, изоляционизм. А это значит, что нашлась сила, которая обессилила либеральную демократию, показала её пределы. Запад отступает. Для чего? Для того, чтобы разбежаться и перепрыгнуть через национализм в счастливое глобалистское будущее человечества? Или для того, чтобы, отступив, спокойно умереть, занять своё место в мире и дать в нём возможность родиться чему-то иному? Фукуяма склоняется скорее ко второму варианту развития событий. И вот его аргументы.
Первое. На Западе нет лидеров-мыслителей, нет харизматиков типа Рузвельта или де Голля. Политическая элита состоит из людей посредственных.
Второе. Качество работы правительства в США и чиновников в Европе плохое. Бюрократия перестала быть чистым типом легального господства. На её работу оказывают влияние партийная принадлежность, корыстные интересы и, как ни странно, личная преданность. Даже Клинтон, по словам Фукуямы, выглядит теперь в глазах Сандерса и Трампа как олицетворение коррупции.
Третье. Чиновников на Западе не интересует народ. Их волнуют интересы элиты и их согласование.
Четвёртое. На Западе вновь возникло напряжение между трудом и капиталом. Капиталу выгодно перемещаться туда, где меньше стоит рабочая сила. Рабочему классу важно сохранить свои рабочие места. Для этого требуется притормозить свободное движение капитала. В Америке возникло то, что Фукуяма называет белым национализмом. Рабочий класс составляют граждане с белой кожей, которые неожиданно обнаружили себя в окружении цветных. Возникла древняя, как мир, оппозиция: мы и они. Но американцев очень долго приучали говорить на языке политической корректности. На этом языке нельзя сформулировать проблему отношений между пока ещё белым большинством и цветными меньшинствами. А это значит, что проблема существования класса превращается в проблему существования нации. Классовое замещается национальным. Это замещение, с точки зрения Фукуямы, разрушает западный мир. Америка Трампа не хочет больше платить за всех. Но если она перестанет платить за всех, то перестанет быть символом демократии. Она потеряет символический капитал. Лозунг Трампа «каждый платит за себя» возвращает к забытой эпохе борьбы между национальными государствами.
Фукуяма не анализирует основные концепты западного мышления, тогда как Трамп прямо заявил о том, что цивилизованному миру придётся поменять своё мышление и, следовательно, поменять своих философов и идеологов. Фукуяме, видимо, придётся разрабатывать теорию бесконечного тупика для мира.
Хомский: диссидент Америки
Наум Хомский относится, как и Стивен Коэн, к инакомыслящим американцам. Он привык говорить то, что думает. Например, Хомский думает, что США шовинистическая страна. Почему? Потому что это страна иммигрантов. А она создала себе неиммигрантский образ. Бенджамин Франклин, один из основателей Америки, говорил: мы – англосаксы, нам не надо пускать в Америку шведов и немцев. Но это, по выражению Хомского, бред. Он не имел на это высказывание никакого права. Это индейцы могли сказать: мы – индейцы, нам не нужны англосаксы.
Хомский также думает, что США и Израиль – две страны, которые угрожают всему миру. Почему? Потому что они решили, что им можно иметь атомную бомбу, а Тегерану её иметь нельзя. Согласно Хомскому, Европа – это старая расистка. Правда сегодня она является служанкой Америки и поэтому вынуждена перенимать языковые и коммуникативные формы поведения своих хозяев.
Что Хомский думает о Трампе? Трамп, на его взгляд, клоун, и работать ему надо в цирке. Трамп породил новую волну интереса к фашизму. Фашизм монокультурен, демократия, полагает Хомский, мультикультурна. Европа, хотя она и говорит о том, что мультикультурна, до недавнего времени оставалась монокультурной. И поэтому она изначальна склонна к фашизму, а не к демократии. США мультикультурны. И всё же Трамп пробудил у белых американцев злость на всё на свете. И главное, он разбудил чувство, что некие обобщенные «они» отнимают у них страну. Трамп, на взгляд Хомского, эксплуатирует энергию страха и ненависти.
Что беспокоит Хомского? То, что он называет производством согласия, соблюдением множества неписаных правил. Трамп далёк от этого производства, он не стремится к консенсусу. Трамп – это разрушитель машины согласования. Он пытается легитимировать существование несогласованных высказываний, ссылаясь на поддержку народа.
Жижек: Элвис от философии
Жижека воспринимают на Западе как сумасшедшего сталиниста. Но прямо ему об этом никто не хочет сказать. «Меня, – говорит Жижек, – называют Элвисом от философии», забавным парнем, тем, кого невозможно воспринимать всерьёз. В России к Жижеку относятся серьёзно. Что же он думает о Трампе?
Трамп для него грязный, отвратительный человек. Он подлец, дрянь. Но это, делает Жижек оговорку, всё же не монстр. Хилари Клинтон страшнее Трампа. Чтобы остановить Трампа, демократы умело убрали с его дороги Сандерса, оставив одну Клинтон. И ошиблись. Клинтон для Жижека– это война. И это ему когда-нибудь зачтётся.
Жижек тайно симпатизирует Трампу, но боится в этом признаться даже самому себе. Кто его запугал? Видимо, европейские интеллектуалы сами себя запугивают. Чем больше Жижек будет сочувствовать Трампу, тем меньше будет получать поддержку от своих друзей в Европе. Тем больше он будет чувствовать себя среди них чужим.
Жижеку, как и Бадью, не нравится неравенство. Особенно в Словении. Как европеец Жижек увлекается психоанализом и шизоанализом. Но на самом деле он тоскует по чёткому классовому анализу. Жижек-марксист сожалеет, что в Европе стёрта граница между классами, утрачен интерес к отношениям собственности, что в ней редко происходят классовые бои. В Европейском Союзе трудно понять, кто находится в системе, кто – вне системы. Преодолеть эту неопределённость Жижек надеется при помощи транснациональных корпораций. Помимо этого он также надеется на то, что, презрев детерриториализацию, Европейский Союз когда-нибудь станет государством, и тогда исчезнут многие неопределённости.
Но больше всего Жижеку не нравится политкорректность. По большому счету, он ещё, видимо, не решил, что ему ближе: национализм и правда или Брюссель и политкорректность. Он, как и Хомский, выступает за консенсус в западном мире. Но не любой ценой. Если белые рабочие голосуют заТрампа, то виноват в этом, говорит Жижек, не Трамп, а либерально-демократическая элита Америки. Это у неё проблемы. Жижек сожалеет о том, что исчезло согласие в США. Без вяжущей силы согласия власть в США может захлестнуть фашизм. А за Штатами последует и Европа. Без Америки Европе будет трудно справиться с собой. Поэтому левые должны, согласно Жижеку, не дремать и немедленно предлагать новые решения. Эти решения не должны ограничиваться языковыми экспериментами. По словам Жижека, прямота Трампа не так уж и плоха. Напротив, стремление к политкорректности может сыграть, на его взгляд, злую шутку с обществом. Например, как в США решили проблему с пытками? Вместо слова «пытка» стали говорить об «усиленной технике допроса». Ничего больше не изменилось. Конечно, нужны слова, которые не затронут другого, не затронут феминисток, геев, инвалидов. Но нужно, полагает Жижек, меру знать. Преступника нельзя не назвать преступником, изнасилование – изнасилованием. В результате Жижек стал выступать за мультикультурализм, но против политкорректности. «Я боюсь тех, кто хочет защитить Европу от чужих», – говорит Жижек. Он не боится иммигрантов. Жижек мечтает о том времени, когда европейский рабочий класс объединится с трудовыми иммигрантами и возникнет новая политическая сила. Он страдает от отсутствия консенсуса между иммигрантами и остатками трудового общества в Европе.
Жижек знает, что консенсус – понятие идеологическое. Все люди разные. И для того, чтобы в разных головах появилась одна идея, нужна идеология. Но одна идеология – это признак тоталитаризма, а не демократии. Демократия – это всё-таки вновь и вновь воспроизводимая возможность слома машины по производству тотального согласия. Ведь тотальное согласие – это отказ от того, что лично ты чувствуешь, ради того, чтобы вместе со всеми говорить одно и то же. И в этом смысле Трамп для Жижека демократ, ибо он даёт слово дословному, предоставляет речь тем, у кого не было языка. Выборы Трампа и есть прямое действие демократии.
Сэнди Грант: пусть развяжутся эмоции
Что мы должны делать, когда не можем ничего сделать? Так Сэнди Грант, философ из Кембриджа, начинает анализировать ситуацию с Трампом. Трампа она ненавидит. Но Трампа ей уже не остановить. Грант спрашивает: что делать?
Для ответа на этот вопрос Сэнди Грант могла обратиться к Спинозе, который бы ей сказал: Сэнди, надо не плакать и не смеяться, а понимать. Но Сэнди Грант, видимо, не хочет понимать. И она обратилась к стоикам. Учитесь властвовать собой, – говорят ей стоики, – и пусть всё идёт так, как идёт, пусть Трамп будет президентом. Но я не хочу этого, – возражает Грант. В нашей власти, – говорят ей стоики, – мы сами, наша субъективность; измените себя, и мир изменится. Не пытайтесь менять то, что случилось, это не в вашей власти. И вообще, покорного судьба ведёт, а непокорного тащит. Нет, – отвечает стоикам Сэнди Грант, – мы не собаки, привязанные к телеге. Это у неё, у собаки нет выбора, это у неё есть судьба, а человек есть то, что он делает из себя. Мы не рабы, мы свободны. Мы будем сражаться. Но позвольте, – отвечают стоики английскому философу, – быть свободным – значит повиноваться Богу. Мы, – говорит Грант, – не верим богам, мы не хотим стоического самообмана.
Философ из Кембриджа полагает, что чувство гнева, вызванное Трампом, – это уже фундаментальный акт сопротивления. Пусть у людей развяжутся эмоции, и мы, говорит Грант, увидим, что люди думают на самом деле. Аффективный взрыв превратит невозможное в нашу единственную возможность. Что не может сделать один, может сделать множество. Сэнди Грант обещала показать пример массового эмоционального инакомыслия на следующий день после инаугурации Трампа во многих городах США.
Со своей стороны, я лишь замечу: госпожа Грант, не читайте стоиков и теорию эмоций Сартра, читайте Ивана Ильина «О противлении злу силой».
Трамп: взгляд либерала из России
Русский либерал, как правило, учёный и одновременно экономист. Его взгляды на проблемы примитивны. По его мнению, есть развитые страны и неразвитые. Развитые страны – это страны, в которых зарплата работника держится на уровне 70% от стоимости продукции. В неразвитых странах она держится на уровне 15%. В развитых странах побудителем подъёма зарплаты работника является прогрессивный налог на прибыль и наследство. Этот налог доходит до 90%. В неразвитых странах используется плоская шкала. Например, в России – 13%. В первых странах небольшое социальное неравенство, во вторых странах– высокое. США – развитая страна. Россия – неразвитая. США – пример для России, образец для подражания.
Запад показал, что не надо завидовать другим. Тебе выгодно, что другой богат, потому что он может купить и ту услугу, которую ты ему предложишь. Отношения между странами, полагает русский либерал, подобны отношениям между людьми. Выигрыш США – это не проигрыш России. Выигрыш Запада – это не проигрыш Востока. Это выигрыш также и для бедных стран. У них что-нибудь да купят. Глобализация хороша для всех стран. Это капиталистический коммунизм для всех людей.
Из простой экономической схемы либерала следует несколько важных выводов. Во-первых, западный мир, на взгляд русского либерала, совершил великую нравственную революцию. Он изобрёл политкорректность, которая указывает на высочайший уровень моральной зрелости золотого миллиарда. Политкорректность заменяет Евангелие. Во-вторых, западный мир научился отстаивать права тех, кто по каким-либо причинам отклоняется от нормы. В-третьих, он заставил уважать людей с иной точкой зрения на мир. Постиндустриальный мир научился жить согласно максиме: поступайте с другими так, как хотите, чтобы поступали с вами. В-четвёртых, Запад выработал систему мер, защищающих меньшинства. В-пятых, цивилизационный долг Запада – распространить свою развитость, свой образ жизни, своё мышление, свои нормы и ценности на менее развитые страны. Если менее развитые страны иногда сопротивляются более развитым, то это, видимо, потому, что они ещё не поняли своих эволюционных выгод.
Как может русский либерал относиться к Трампу? Прежде всего, он может к нему относиться как к предателю, изменнику и контрреволюционеру. Трамп, на взгляд русского либерала, мыслит в терминах прошлого индустриального века. Он не умеет мыслить в новых терминах общества высоких технологий. Трамп относится к этому обществу отрицательно. С победой Трампа русский либерал теряет почву под ногами, ему не на что опереться. У него мир перевернулся в голове. И он теперь не знает, где верх, а где низ. И кому же верить.
Трамп самим фактом своей победы разрушил моральные основания западного образа жизни – толерантность и политкорректность. Трамп вновь, как в XIX веке, навязывает людям мысль, что все преследуют только свой интерес, что твой выигрыш – это всегда проигрыш другого. Трамп отказался от выполнения своего цивилизационного долга перед бедными странами, предоставив им возможность самим определять свою судьбу. Русский либерал полагает, что глобализм помогал богатеть всем. В том числе и нам, русским. Мировая экономка росла. У нас покупали нефть и газ. Мы становились богаче. Трамп вновь заставляет богатеть богатых и беднеть бедных. Трамп ведёт к новому неравенству. Сегодня ни в одной стране нет никакого монобольшинства. Сегодня существует только множество меньшинств. Но Трамп не уважает права меньшинств. Он мечтает вернуть США в мир, в котором доминирует большинство, как будто это XIX век. В современном мире есть только относительные истины. Трамп, на взгляд русского либерала, вновь пытается вернуть человечество в мир абсолютных истин, в мир наций и государств, где правят взгляды большинства. За Трампом, конечно, последуют другие. Трамп – это постиндустриальная контрреволюция в западном мире. Реакция на постмодернизм, на слишком быстрые социальные перемены в странах золотого миллиарда.
Русскому либералу не близки идеи Трампа. Ему близки идеи Сороса, того, кто реально, как он полагает, помогает бедным и неразвитым, кто бескорыстно продвигает глобализацию.
Взгляд русского патриота на Трампа
Русский патриот твёрдо знает мысль Данилевского о том, что моральные отношения могут быть только между людьми и не могут быть между государствами. Между государствами всегда будет господствовать принцип«око за око, зуб за зуб». Если государство будет падать, как в современной Греции, то ему не помогут встать, а наоборот, его подтолкнут, чтобы оно и вовсе не поднялось. Русский патриот также твёрдо знает, что над западным сознанием всегда тяготел бессознательный страх перед Россией, её самодостаточностью. Нас нельзя подчинить. И в то же время мы сказочно богаты. Трамп преодолел этот барьер и, кажется, впервые готов воспринимать Россию такой, какая она есть. Он вновь ввёл в обиход безусловное право большинства оказывать решающее влияние на формирование политики, а также образа страны. Реальная политика выступила против виртуальной.
Элита Запада живёт в параллельном мире, в мире, оторванном от реальности. Она стала жертвой собственных информационных атак, ибо верит в то, что ею же выдумано. Непонятно, почему философы не объяснили ей, что представление когда-то заканчивается и реальность даёт о себе знать в виде языковых рассогласований и нестыковок в логике. Трамп не возвращает Америку в прошлое. Трамп не расист, и мы не расисты. Мы хотим вещи называть своими именами. Горькое – горьким, сладкое – сладким. Русский патриот понимает, что Америка мультикультурна, но это не значит, что в ней нет абсолютных ценностей, что в ней нет большинства.
Обама умножил число атеистов. Трамп возвращает в Америку религию. Россия тоже мультикультурна, но у нас эта культура называется имперской, наделяющей всех людей равными правами. Меньшинству не может принадлежать то, что принадлежит большинству. Ему принадлежит то, что делает его меньшинством. Трамп искренен, но тот, кто говорит искренне, может думать громко, чтобы его слышали далеко. Элита США не привыкла думать вслух. Она мыслит исподтишка. Ей нравится существование Бильдербергского клуба. И поэтому её истины эмоционально не оправданы. России катастрофически не хватает политиков, которые могут думать вслух. В этом её слабость.
Трамп говорит не о ценностях, а о выгоде и сделках, и это приемлемо, потому что это честно. Это то, что не оставляет места лицемерию. Трамп пытается заставить Запад совершить метанойю, перемену ума. Он вернёт его к реальности, если ему не помешают лицемеры. Победу Трампа, как, впрочем, и Брекзит, никто не предсказал. Что это значит? Это значит, что западная система мышления дала сбой. Социальные и гуманитарные науки, развиваемые на Западе, потеряли смысл. Им нельзя больше доверять. Как, впрочем, нельзя полагаться и на западных экономистов. Философия современного Запада также оказалась несостоятельной. Следы этой несостоятельности видны во всём – в неумении поставить вопрос о человеке, в концептах языка, сознания, истории, символа, аффекта и воображаемого.
Для философа из Кембриджа философия существует как история философии, а не как разговор с белым рабочим, проголосовавшим за Трампа. Для Бадью философия уселась в кабинете и боится выйти на «шум бытия» к тем, кто почему-то хочет перемен. Фукуяма стал говорить о постправде, но почему-то свёл постправду к фейкам. Жижек, как настоящий скептик, ещё не решил, какую сторону ему принять. Для Хомского Трамп – это лингвистическая катастрофа. Ему и без анализа ясно, что мир идёт к пропасти.
Трамп: бред и тёмное сознание
Человек устроен так, что в нём визуальный опыт предшествует вербальному. Сначала мы смотрим, а потом говорим. Что значит – мы изначально смотрим? Это значит, что, как говорит Хайдеггер, нам нужно избавиться от вещного понимания человека. Изначальна способность человека видеть. Мы видим не потому, что у нас есть глаза, и не потому, что нас окружают вещи, а потому, что мы галлюцинируем. Мы галлюцинируем даже тогда, когда у нас нет «я» и нет никаких вещей, которые бы действовали на нас извне. В последнем случае я имею в виду опыт физика Фейнмана, поместившего себя в ситуацию полной депривации. Фейнман признал существование внетелесного опыта.
Галлюцинацию нельзя причислить к сущему. Она простирается за пределы всех вещей и относится к самости человека. Галлюцинация есть тот свет, благодаря которому мы видим. Прежде мы галлюцинируем, а затем рассказываем о своих галлюцинациях. Видимое и рассказываемое не совпадают. Видимое спонтанно. Рассказываемое отсчитывается от «я». Рассказ опустошает видимое. До «я» сознание обнаруживает себя в самоаффектациях, в настроении, в самоощущениях, в чувствах как нечто ускользающее от языка. До «я» сознание не представлено самому себе. Оно не знает себя и существует как тёмное сознание. Не представленное самому себе сознание – это не бессознательное, ибо бессознательное обусловлено существованием языка. Это сознание обусловлено существованием галлюцинаций или видений. Оно, вопреки Лакану, не структурируется как язык. Оно ждёт того, кто извлечёт его из тьмы, недоступной для языка, кто станет для него зеркалом, в котором оно учредит себя и скажет «я есть». Тёмное сознание существует у человека даже в ситуации, в которой он всё, кажется, сказал о себе. Но сказанное скрывает человека, а не показывает его.
Тёмное сознание существует и в Америке. И оно ускользает из поля зрения философов, социологов и политиков. Правда, его заметил Сёрл, предсказавший в 1998 году в книге «Достижения нашей страны» восстание забытого класса и кризис либерализма. Тёмное сознание значительной части американцев превратило избирательную кампанию Трампа в свой указательный жест, в жест, которым оно сказало миру «я есть». И теперь оно представлено самому себе и требует от социума зафиксировать своё присутствие по отношению к себе. Трамп – лишь персонифицированное выражение этого присутствия, которое, тем не менее, затронуло основы всего современного западного мышления.
Говорить – значит соединять воображаемое и язык. Если в речи соединяют слова, то не говорят, а бредят. Элита Америки бредит. Бредят все, даже нобелевские лауреаты по экономике. У этого бреда есть логика, но нет смысла. «Я», в котором отражается не мир, а отражение «я» в мире, – плохое зеркало для мира. Тёмное сознание не даст глубины мнимостям «я», а мнимости не могут быть светом в темноте сознания.
Если Трамп дал язык забытым белым американцам, то, может быть, он даст воображаемое и западной элите? И она перестанет бредить. И начнёт говорить. Трамп-президент, видимо, испытывает на себе, что значит находиться между галлюцинациями одних и бредом других. Это значит то же, что значило во все времена: в раздвоении проходить свой путь человека.
