Сокровенный образ Алёнушки, созданный Васнецовым, оказался несчастливым для самого автора («Алёнушка», 1881). Третьяков не изъявил желания приобрести картину, на что так надеялся нуждающийся в средствах художник. Представленная на Всемирной выставке в Париже в 1900 году, она не вызвала интереса у публики. Как выразился Васнецов о своем участии: «блистательно провалился». Некоторые нарекли образ «шарадой» – неясным высказыванием живописца. Стасов впоследствии назвал героиню «плаксивой, уродливой и сентиментальной фигурой, вовсе несвойственной таланту Васнецова».

Обычно Алёнушка трактуется в двух смыслах – как сказочный образ и как образ горемычной деревенской сироты. Некоторые, суммируя оба подхода, видят в Алёнушке сестрицу потерянного братца Иванушки. Грабарь называет картину «обаятельной лирической поэмой о чудесной русской девушке». Принято также подчеркивать созвучие печали девочки с окружающим её увядающим пейзажем. Высказываются мнения и о ведовстве притаившейся в лесу женщины с распущенными волосами. Однако подобные размышления лишь уводят нас от того чуда, которым является полотно для русской культуры.

По воспоминаниям В. Лобанова, Васнецов так рассказывал о вдохновившей его на написание картины встрече: «Не помню точно… когда впервые зародилась у меня “Алёнушка”, как будто давно жила в моей голове, но реально я увидел её в Ахтырке, когда встретил одну простоволосую девушку, поразившую мое воображение. Столько тоски, одиночества и чисто русской печали было в ее глазах, что я прямо ахнул, когда встретился с нею. Каким-то особым русским духом веяло от неё! А я ведь всю жизнь только и стремился как художник понять, разгадать и выразить русский дух».

Васнецов подготовил ряд этюдов к картине, среди которых мы найдем вполне реалистичное изображение встреченной им девочки. Но это не Аленушка. Аленушка, говорит Васнецов, как будто давно жила в моей голове. Встреча была лишь спусковым сигналом, взмахом крыла бабочки, тем внешним, зачастую ничтожным событием, которое дает ход давно бурлившей внутренней работе. «В одном из этюдов девушки сиротки, – вспоминал художник, – я пытался написать глаза, так поразившие меня. Не могу утаить, что, когда я писал эти глаза, мне вспоминалось сияние глаз Веруши Мамонтовой. Вот чудные русские глаза, которые постоянно волновали меня, и в Ахтырке, и в Абрамцеве, и в вятских селениях, и на московских улицах и базарах! Чудесные глаза, раскрывающие русскую душу, чувства народа и затаенные его мечты!». Васнецова волнует не обездоленный ребенок, а затаенные мечты русского народа, глаза, которые могли бы выразить эту сокровенность. Васнецов не играет в прятки. Исконное название картины, с которым она предстала на IX передвижной выставке в Петербурге – «Алёнушка (Дурочка)». Впоследствии слово «дурочка» из названия ушло, но суть картины осталась прежней.

Перед нами неприбранная, простоволосая девушка. На ней неопрятное платье с разорванным подолом и обветшалыми рукавами. Широко распахнутыми глазами она вперила свой взор в несуществующую точку. Она смотрит в никуда. Её рот приоткрыт. В этом образе нет ничего сказочного. Равно как и детского. Не детская печаль её томит. И не женская. За ней никто не гонится, она ни от кого не убегает. Она ни за кем не следует, никого не ищет. Её ветхая одежда, беспорядочно лежащие на голове волосы – не следы воздействия мира на неё, но свидетельство утраты его власти над ней. Она свободна от мира и его логики. Алёнушка не ждёт жениха или добрых людей. Она не плачет, не просит ничего у мира. Не пребывает в горделивом унынии, ибо собственное «я» не беспокоит ее. Фигура Алёнушки исполнена покоя. Тихого ожидания. Даже знания. Не предметного, не связанного с желаниями, не личного, но ожидания того, чего нет. Неземного. Града Китежа. Алёнушка молода, хороша собой, физически здорова, могла бы жить и работать, как все. Но она по ту стороны суеты сует. Она дурочка. Юродивая, ходящая по миру, но ведомая Божьим умом. Она выпала из мира, глазами смотрит неземными, прозревая в видимом невидимое. Она в этом мире странница.

Как повествует легенда о граде Китеже, счастливый город не будет видим до самого пришествия Христа. Он сокрыт от наших глаз. В последние времена «грады и монастыри сокровенные будут, потому что антихрист царствовать начнет в мире. Тогда побегут в горы и в вертепы, и в пропасти земныя». Алёнушка живёт в сердце не только художника, но всякого русского человека. Она воплощение той вселенской печали о преображённом мире, которая составляет всю суть русской культуры. Спрятанная художником в осенней лесной чащобе одинокая Алёнушка – удвоенный образ нашей сокрытой тоски. За лесами, чащами, суетой дневной, прячется тоска по новому небу, самая главная, та, что сидит в каждом из нас и что померещилась однажды Васнецову.