Диалог с бессознательным

26 июля 1875 года в Швейцарии родился Карл Юнг. Все мы его знаем как психолога, вернее психиатра. На самом деле он философ. Суть его философии выражена в книге “Символическая жизнь”.

Символическая жизнь

Что такое символическая жизнь и можем ли мы сегодня жить этой жизнью? На этот главный вопрос Юнг отвечает следующим образом: “…человеку нужна символическая жизнь, очень нужна. Мы живём в атмосфере банальных, обыденных, рациональных или иррациональных вещей, которые, естественно, также оказываются в масштабах рационализма, иначе вы не смогли бы назвать их иррациональными. Но у нас нет символической жизни. Где, скажите, мы живём символически? Нигде, за исключением тех случаев, когда мы участвуем в самом ритуале жизни. Но кто из нас действительно участвует в этом ритуале жизни? Очень немногие”.

Символ отличается от знака тем, что его можно бесконечно доопределять. Знак уже определён. Число не требует доопределений, в нём нет никакого внутреннего. Вернее, в нём внешнее совпадает с внутренним. Цифровизация человеческой жизни обозначает только то, что в ней человек возможен как алгоритм. В обществе сокращается символический слой и расширяется знаковый. Юнг пишет: “Есть ли у вас в доме какой-то угол, где вы совершаете ритуалы, как это можно увидеть в Индии? Даже в самых простых домах есть, по крайней мере, занавешенный угол, перед которым семейство может вести символическую жизнь, где они могут совершать молитвы, давать обеты или медитировать. У нас этого нет, у нас нет такого угла. У нас есть наша собственная комната, конечно, — но в ней находится телефон, который может зазвонить в любое время, и мы всегда должны быть к этому готовы. У нас нет времени, нет места. Где мы можем получить догматические или мистериальные образы? Нигде! У нас есть художественные галереи, да, — и там мы тысячами убиваем богов. Мы ограбили церкви, освободив их от мистериальных, от магических образов, которые переместили в художественные галереи. Это ещё хуже, чем убийство трёхсот младенцев в Беттельхейме; это богохульство.

Теперь у нас нет символической жизни, и всем нам несладко от этого. Нам необходима символическая жизнь. Только символическая жизнь может выразить потребность души — смею утверждать, каждодневную потребность души! И, поскольку у людей её нет, они никогда не смогут выбраться из своего “беличьего колеса” — этой ужасной, банальной, изнурительной жизни, в которой они “ничто кроме”.

Сегодня мы переживаем кризис рациональности. Мы по-прежнему думаем, что мы думаем, хотя мы давно перестали воображать. Пришло время нового коллективного сознания, в котором сужается абстрактное мышление и расширяется образное. Примитивные народы могут часами сидеть неподвижно. Если их спросить, о чём они думают, они скажут нам, что только сумасшедшие думают, ибо они держат мысли в своей голове. Мы не думаем, скажут они, ибо у них мысль связана с практической жизнью.

Детство и юность

“Я помню себя с двух или трёх лет”, — говорит Юнг в воспоминаниях. Жизнь Юнга — это история самореализации бессознательного, которая началась в его семье. Отец — пастор реформатской церкви, дед и прадед по отцу — врачи. Мать — домохозяйка. Большую часть времени она проводила дома. Её звали Эмилия Прайсверк. Она была женщиной экспрессивной и впечатлительной. От матери исходило что-то пугающее. Ночью она общалась с духами. Однажды, рассказывает Юнг, он увидел, как из её комнаты ночью выходила неясная светящаяся фигура, голова которой была отделена от тела и парила в воздухе. Видения повторились шесть-семь раз. Юнг их запомнил на всю свою жизнь.

Карл Юнг рос одиноким и замкнутым. Он жил внутренней жизнью и избегал внешней. Юнг помнил, как он лежал в коляске и смотрел на голубое небо, а также он помнил, как служанка брала его на руки. На его взгляд, она вошла в его аниму, стала частью его духовного существа.

Из глубокого детства он вынес представление о грязной деятельности иезуитов. У него надолго сохранился страх перед ними.

Карл Юнг вспоминает, как он познакомился с искусством. Ему было 6 лет. Его взяли в музей посмотреть на чучела животных. Из музея шёл выход через античную галерею. Юнг говорит, что был поражён изумительными образами, никогда ранее не видел ничего более прекрасного. Но его тётя с силой тянула его за руку к выходу и говорила: “Зажмурься, гадкий мальчишка, зажмурься…” “И лишь тогда я, — говорит Юнг, — осознал, что фигуры были обнажёнными, что на них только фиговые листки”.

В школе Юнг осознал, что его семья бедна. Он совершенно не мог понять математику. У него появились враги и возникло чувство несправедливости. Юнг впервые написал сочинение, вложил в него душу, отдал учителю. Ждал, что у него будет одна из высших оценок, но его имя зачитали в самом конце среди худших учеников и объявили, что своё сочинение он откуда-то списал. Если он не раскроет источник, то его исключат из школы.

Школа — это коммуникация с другими. У Юнга были проблемы с коммуникацией, они усилились после того, как его однажды, когда ему было 12 лет, случайно сбил с ног другой юноша. Он упал и потерял сознание, у него пошла кровь. Теперь, думал Юнг, нет смысла ходить в школу, и шесть месяцев не ходил.

Однажды Юнг подслушал разговор отца с гостем. Речь шла о нём. Отец усомнился в его способности добиваться своих целей. После этого Юнг тайно начал пробираться в кабинет отца и изучать латинскую грамматику. В 20 лет он стал студентом Базельского университета, заинтересовался психиатрией. Его учителем был Эйген Блейлер, тот, кто придумал два термина — “аутизм” и “шизофрения”. В 1903 году Юнг защитил диссертацию “О психологии и патологии так называемых оккультных феноменов”.

Юнг и Фрейд

В 1906 году Юнг отправил свою книгу “Исследование словесных ассоциаций” Зигмунду Фрейду. Они познакомились и подружились. Юнг стал учеником Фрейда. Первой его пациенткой стала Сабина Шпильрейн из Ростова-на-Дону.

В 1912 году Юнг выпустил другую книгу — “Символы и метаморфозы. Либидо” — и поссорился с Фрейдом. Человек так устроен, что у него всегда могут найтись какие-то травмирующие его мысли, чувства, желания, и тогда вступает в действие механизм психологической защиты. Человек вытесняет эти мысли из сознания, переводя их в бессознательный режим. Что послужило поводом для ссоры Юнга и Фрейда? Фрейд видел причины вытеснения только в сексуальных травмах. Юнг обращал внимание на трудности социальной адаптации человека, на разные трагические обстоятельства, на понятия престижа, достоинства и т. д.

Когда Юнг и Фрейд встретились впервые в 1907 году, они проговорили друг с другом без перерыва 13 часов. Но уже тогда Юнга насторожило отношение Фрейда к духовным феноменам. Там, где находила своё выражение духовность, Фрейд видел подавленную сексуальность. Она лежала, на его взгляд, в основании человека и искусства. Но если это так, говорит Юнг, то тогда вся жизнь человека, вся культура окажутся ничем иным, как фарсом, патологическим результатом подавленной сексуальности. Фрейд так и думал. Он думал, что его теория либидо — это бастион против оккультизма. В сексуальности он видел нуминозный принцип, хотя и описывал её как биологическую функцию. С Фрейдом был несогласен Альфред Адлер, который читал “Волю к власти” Фридриха Ницше. Фрейд никогда не читал Ницше, хотя то, что видел Ницше во власти, Фрейд видел в сексуальности. По словам Юнга, Фрейду противостоял не Адлер со своей концепцией власти, а сам Ницше.

Юнгу не нравился поверхностный материализм Фрейда и его неплодотворный позитивизм. Всё закончилось тем, что Фрейд стал уверять, будто Юнг желает ему смерти. Если бы он не желал, то он не занимался бы изучением болотных трупов и ему не приходили бы во сне образы двух черепов.

Ответ Иову

Юнг написал книгу “Ответ Иову”. В ней он пытается разобраться, почему Бог поддался влиянию духа сомнения и позволил ввести себя в заблуждение относительно верности праведника Иова. Юнга поразила быстрота, с которой Яхве предаёт в руки духа зла своего верного раба, холодность и бессердечность, с какими он даёт ему возможность погрузиться в мир физических и моральных мучений. Всё это, на взгляд Юнга, являет собой отнюдь не возвышающее душу зрелище.

Поведение Бога в этой истории, с человеческой точки зрения, столь возмутительно, что, говорит Юнг, возникает вопрос, нет ли за этим решением некоего более глубокого мотива. Такого мотива, который бы объяснил уступчивость Бога по отношению к Сатане. Юнг находит этот мотив: “Желание Яхве стать человеком, возникшее из его столкновения с Иовом, сбывается в жизни и страданиях Христа”. Христос — ответ Иову.

В 1952 году Юнг сказал одному молодому пастырю: “Я обнаружил, что все мои мысли, выстраиваясь, как планеты вокруг Солнца, образуют круг с центром в Боге и непреодолимо стремятся к Нему. Я чувствую, что совершил бы серьёзнейший грех, если бы стал оказывать какое-либо сопротивление этой силе”. Но Бог у Юнга не так уж и добр и далеко не всегда так уж и благ. С точки зрения догматического христианства, Юнг предстаёт очевидным еретиком. “Они бы сожгли меня, как средневекового еретика!” — говорил Юнг. Дело в том, что Юнг попытался связать психологию и теологию, абсолютное и относительное, сознательное и бессознательное.

Юнг открыл, что человеческое сознание спонтанно создаёт образы религиозного характера, а также он открыл то, что многочисленные неврозы происходят от невнимания к этому особому свойству нашей души.

Юнг о сознании

В 1935 году Карл Юнг прочёл лекции в Лондоне в Институте медицинской психологии. В этих лекциях он рассказал о структуре бессознательного и его содержании, а также о методах исследования бессознательного: методе словесных ассоциаций, толковании сновидений и методе активного воображения.

Психология, на взгляд Юнга, ещё не осознала природу своего предмета — психе, психического. Но куда Юнг относит сознание — к природе или к психе? Если сознание отнести к психе, то тогда нужно признать, что психе рассуждает о психе. Если оно рассуждает само о себе, то почему оно не называется сознанием, ведь сознание — это и есть рассуждение о себе. Возникает, по словам Юнга, “мощный порочный круг”. Нужно признать, что Юнг не вышел из этого порочного круга. Он не разрешил проблему соотношения сознания и психики. Решение это состоит в том, чтобы психическое оставить психическому, а сознание оставить сознанию. То есть признать, что сознание — не часть психики.

Что делает Юнг? Он называет психологию наукой о сознании. И одновременно он называет психологию наукой о бессознательном психическом. Но если есть бессознательное психическое, то должно быть и сознательное психическое. Но тогда невозможен тот пантеизм, к которому склоняется Карл Юнг, ибо это означает, что сознание делит психическое на две части — на бессознательное психическое и сознательное психическое. При этом сознание не имеет прямого контакта с бессознательным психическим. У сознания нет с ним никакой связи: “Мы не можем, — пишет Юнг, — непосредственно, “в лоб” изучать бессознательное психическое: у нас с ним нет никакой связи”. Но если это так, то лучше сознание вообще отделить от природного и признать, что “всё, что мы можем сказать о бессознательном, это лишь то, что говорит о нём сознание”. Но сознание говорит не только о нём, оно говорит и о себе.

Сознательное психическое выражается не психическим, а сознанием: “…пойти дальше мы не можем”, — говорит Юнг. Что сделал Юнг в своей теории сознания? Он выдвинул идею дискретности сознания. Сознание дискретно. То есть делимо. Добро неделимо, а сознание добра делимо. Но как тогда соотносятся сознание и жизнь, если сознание делимо, а жизнь неделима? Юнг не замечает, что, когда он говорит о дискретности сознания, он говорит не о сознании, а о жизни. Он делит не сознание, а жизнь, ибо полагает, что часть жизни может быть без сознания, а часть жизни — с сознанием. Например, Юнг полагает, что детство — это жизнь без сознания. Ночь — это время жизни без сознания. Тем самым у него сознание делит жизнь. А что же делит сознание? А сознание делит “я” или “мы”, ибо сознание может быть с “я” и без “я”. Но тогда возникает вопрос, что такое “я”? Юнг только знает, что слова “я есть” ничего не говорят о “я”. Этот вопрос остаётся у него открытым.

Что такое человек?

Ни один человек, говорит Юнг, не знает, что он есть на самом деле. Мы не можем сравнить себя ни с одним существом. Мы не обезьяна, не корова и не дерево. Мы говорим: “Я человек”. “Но что означает быть человеком?” — спрашивает Юнг. Жёлудь, говорит он, превращается в дуб бессознательно, телёнок — в корову, а человек — во взрослого. Сознание человека оказывается лицом к лицу перед бессознательным. При этом человек не может определить, воздействует ли на него Бог или бессознательное. По словам Юнга, человек — это психический процесс. Но психический процесс не контролируется человеком, это несознательный процесс.

Следовательно, человек предстаёт у Юнга как поле столкновения контролируемых и не контролируемых им сил, сознательного и бессознательного. Результат такого столкновения не предопределён. Если говорить на современном философском языке, то Юнгу остаётся лишь признать, что каждый человек есть непрерывное извлечение самого себя из своих галлюцинаций, или, как скажет сам Юнг, извлечение себя из своего бессознательного психического. Наши сны и видения — тот материал, из которого, по словам Юнга, выкристаллизовывается наше “я”.